Из книги Д. В. Щедровицкого
«Мой
дом — Бесконечность»
стр. 286, 301, 325, 328, 397
* * *
Истина — гуще осеннего сада
В сумерках, и недоступней для взгляда
Тайные тропы, сокрытые в ней,
Бывшие летом рассвета ясней.
Корни, кусты, травяные владенья
Скрыло от разума Грехопаденье,
Истины свет загустился в белок,
Полный провалов, пещер и берлог.
Роза средь ночи бессильна — и властна,
Правда во плоти черна — но прекрасна,
В дуплах дремучих страшна, но права:
Ангел, взывающий из вещества!
1988
* * *
— Господин Световидец,
Мое Вам почтенье!
Разъясните, прошу: что такое Земля?
— Школа Беглого Чтенья, —
Отвечал он, крылами во тьме шевеля.
— Что ж нам делать?
Разучивать знаков значенья
На борту утопающего корабля?..
— Он молчал. Задыхались от дыма поля.
— Господин Световидец!
Какие же тексты
Нас готовят читать?
Он шепнул:
— Замолчи
И раскройся, дрожа, ибо весь ты —
Текст,
Читаемый в тысячеокой ночи!..
1989
* * *
Я, родившийся под яблоней
С блеском лиственным в глазах,
Осененный чудом, явленным
Тридцать пять веков назад,
Вовлеченный в удивление
К чуду первому тому,
Неспособный к одолению
Тьмы, но опознавший тьму,
Как жилище Бога тайное
Над огнем вверху горы
(А внизу — веков шатры
Ждали, затаив дыхание),—
Я не сторож миру здешнему,
Не хозяин, не слуга
(Чуть кивнешь росточку вешнему,
Глядь — желты уже луга),—
Я не странник и не гость его,
Не толмач его речей
(Только птица слова пестрого
И щебечет на плече),—
Я не с притчей, не с загадкою,
Не полынь во мне, не мед,
Я — оттуда — с вестью краткою…
Только кто ее поймет?
Только в книге будет набрано
(Взоры мимо строк скользят):
«Я, родившийся под яблоней
Тридцать пять веков назад…»
1991
Молитва
О сын Иакова, ты слышал Божий зов
Не с гор пустыни, а среди лесов,
Средь кленов-яворов российских,
Где славословят не левиты,
А стаи малых голосистых
Певцов. И свитки были свиты
Из тысяч тропок и путей,
И встреч нежданных, и потерь.
И эти свитки развернулись
Торжественною чередой
Резных и древних сельских улиц,
Церквей, растущих над водой.
В садах заросших и забытых
Блуждал ты, истину ища,
А вечер, словно древний свиток,
Величье Божье возвещал.
Ты жил в России, как во сне,
Среди чудес ее не зная,
Что Божий голос в сей стране
Величествен, как на Синае.
Ты тайным кладезем владел,
Что утолял любую жажду,
Ты мог услышать каждый день,
Что в жизни слышат лишь однажды.
О сын Иакова, тебе являлся Бог:
Его ты всякой ночью видеть мог.
Он был в короне крон кленовых,
Был в лунный облачен подир,
И светом строф, до боли новых,
На всех путях твоих светил.
Он в веру темных изб заснувших,
Веков дремучих и минувших
Тебя безмолвно обратил.
О сын Иакова, и ты стоишь пред Ним,
Десницею лесной взлелеян и храним.
Как лес, ты вырос до ночного неба,
Как лес, твоя молитва поднялась
За этот край. Еще нигде так не был
Певуч, раскатист, внятен Божий глас,
Как здесь — в стихами дышащей России.
Проси дыханья ей. Проси и ты,
Как предки неуступчиво просили
Средь огненной и грозной темноты.
1992
В начале
…И там, во тьме, жасмином пахнущей,
В ночи признаний — навсегда —
В том, что Создатель света так еще
Ни разу не любил Себя,
Как в этом мраке затерявшийся
Благоуханной белизной
Глагол свой.— И ни разу в раж еще
Так не входил, как в час лесной
Невыразимого сокрытия
Луча Луны — в листве осин,
И никогда на свете быть ее
Так безнадежно не просил —
Царицу, скорбь Свою и тень Свою,
Июня душу и покров,
В секунду темную и тесную
Вместившую разбег миров.—
Да, там, во мгле, жасмином веющей,
Из дому по дороге в лес,
Где я узнал, что на земле еще
От века не было чудес,
Подобных нашим окнам, лестнице
И бревнам стен ночной порой,
И если мир на чаше взвесится,
А дом родимый — на второй,
То перевесит дом.— Средь лунного
Желанья — страсти Двойника,
Которого, начав игру в него,
Всерьез закончила Рука
Светил и судеб Промыслителя —
В Истоке, до реченья: «Будь»,
И Он, чтоб в сердце нам излить его,
Расширил мраком нашу грудь,
Замыслив Дух благоухающий
В сосуды полночи излить,—
В жасминной мгле, в какой пока еще
Нельзя ни верить, ни молить,
Поскольку лишь вконец отторженный,
Как Лик вневременный, любим,
И в снах разлук — не подытожены
Слиянья страстные глубин
Друг друга навсегда не знающих,
Пока средь ночи двое их,
Пока жасмин благоухающий
Не сложит их в единый стих,—
Да, там, во тьме, где Света вотчина,
Где болью леса жив наш сруб,—
Еще свершится Встреча. Вот чего
Ждет серебро Последних Труб…
2000